К предыдущему посту – прекрасная статья про филологический анализ каминг аута Тима Кука:
В Америке же именно чем-то этаким и принято прилюдно гордиться. «Горжусь тем, что моих предков привезли на галере в цепях». «Горжусь, что мой прадед приехал в трюме в одной паре резиновых сапог и жил полгода в коробке на углу 121-й улицы и Бродвея».
Это прадед. А современный американец скажет: «Горжусь, что когда мы в школе поехали в лагерь, меня назначили мыть посуду». «Горжусь, что в армии был дежурным по кухне». «Горжусь, что когда учился в университете, разносил пиццу. Это принесло мне большую пользу, обогатило меня как личность». Бодрые приторные формулировки могут нас раздражать, в особенности когда идут в паре со словом «горд»: после proud нам хочется услышать что-то необыкновенное, а не «горжусь тем, что завел собаку и всегда убираю за ней на улице» (достойный, кстати, предмет).
Однако этим proud человек хочет сказать следующее: вы, не убирающие за собакой, не мывшие посуду в лагере, не разносившие пиццу, чьих предков не привезли в цепях на галере из Гомеля, вы думаете, я буду стесняться, что убираю, мыл, разносил, привезли, своих цепей? Прятать их? Подстраиваться, чтобы казаться как вы? Так не буду.
За этим proud скрывается не заявка на превосходство, а отрицание стыда. Вы думаете, мне неловко, а мне нет. Вы думаете, мне зазорно? А мне ничуть. Не утверждение о подвиге, а высказывание об отсутствии переживания стыда.
«I consider being gay among the greatest gifts God has given me». Мыл посуду, разносил пиццу, потомок негров, мещанин – разновидность божьей любви. А общество, где множество гордостей могут сосуществовать, не отрицая друг друга, выглядит более прочным.